Иран, как заявил министр нефти Исламской Республики Джавад Оуджи в июне 2023 года, планирует в сотрудничестве с Россией, Туркменистаном и Катаром создать газовый хаб в промышленном районе Ассалуйе (северный берег Персидского залива, 270 км к юго-востоку от Бушера). Заместитель министра иностранных дел РФ Сергей Рябков в ответ заявил: "Соответствующие российские ведомства внимательно проанализируют идею Ирана о создании газового хаба".
Геополитические и экономические интересы Москвы и Тегерана, связанные с созданием мощного газового хаба на иранском берегу Персидского залива, совпадают. Другое дело – как будет происходить реализация этой перспективной идеи.
Тегеранский "ход конем"
В начале июля нынешнего года Иран стал полноправным членом Шанхайской организации сотрудничества, включающей в себя девять участников, в том числе Россию, Китай, Индию и Пакистан. При этом Исламская Республика обладает вторыми в мире запасами природного газа, которые оцениваются в 33,2 трлн куб. метров (17,2% мировых). В 2022 году в Иране было добыто 264,4 млрд куб. м природного газа, внутреннее потребление составило более 248 млрд куб. м (93,8% от всей добычи), экспорт – 16,4 млрд куб. м (6,2% от производства).
Рост добычи иранского газа затрудняют нехватка инвестиционных ресурсов и ограниченные технологические возможности страны. До 2018 года Тегеран сотрудничал в сфере освоения нефтегазовых месторождений с иностранными компаниями, получая доступ к зарубежным финансовым источникам, современным технологиям и оборудованию. Однако после возобновления Вашингтоном санкций против Ирана (в период президентства Дональда Трампа) все иностранные участники углеводородных проектов, опасаясь вторичных санкций США, покинули Исламскую Республику.
Наращиванию экспорта иранского газа препятствует и ряд других факторов. Во-первых, добыча незначительно превышает внутреннее потребление "голубого топлива". Во-вторых, в Иране нет мощной сети экспортных газопроводных магистралей. На данный момент на внешние рынки идут лишь два трубопровода: в Турцию (Тенгиз–Анкара) проектной мощностью 10 млрд куб. м в год (в 2022 году было покачано 9,4 млрд куб. м) и в Ирак (максимальная пропускная способность – до 14,5 млрд куб. м, в минувшем году реальная загрузка составила чуть более 7 млрд куб. м). В-третьих, в стране отсутствуют заводы по сжижению природного газа, которые позволили бы экспортировать СПГ танкерами-газовозами в Азиатско-Тихоокеанский регион или на иные рынки сбыта. До 2018 года в Исламской Республике планировалась реализация – с финансовым и технологическим участием иностранных компаний – восьми СПГ-проектов, работа по трем из них началась (суммарно 37 млн т СПГ в год, или свыше 50 млрд куб. м). Но санкции США обнулили эти планы Тегерана.
Идея о создании на юге Ирана газового хаба – это, по сути, реальный вариант решения упомянутых проблем. То есть ее реализация подразумевает и привлечение иностранных (российских) инвестиций и технологий, и расширение экспортного потенциала ИРИ в результате строительства трубопроводов и (или) инфраструктуры СПГ. Ну и, в случае успешного осуществления данной идеи, будет получен и геополитический бонус – на обочину истории будут отброшены антииранские санкции США и ЕС.
Персидский плацдарм России
19 июля 2022 года в Тегеране "Газпром" и Национальная иранская нефтяная компания (National Iranian Oil Company, NIOC) подписали меморандум о сотрудничестве в нефтегазовой сфере. Суммарные инвестиции "Газпрома" в НГК Исламской Республики могут составить до $40 млрд. В частности, предполагается совместное с NIOC освоение иранских газовых месторождений Киш и Северный Парс в Персидском заливе (суммарные извлекаемые запасы до 2,8 трлн куб. м), планируются организация своп-поставок газа из России и реализация СПГ-проектов.
Самая очевидная и технически быстро реализуемая составляющая российско-иранского газового сотрудничества – это своп. Данные поставки на первом этапе могут быть востребованы самим Ираном, так как текущей добычи газа в ИРИ недостаточно для полного обеспечения внутреннего и внешнего спроса (свободные мощности двух иранских экспортных газопроводов в минувшем году составили 8,1 млрд куб. м).
Прокачивать российский газ в Иран можно транзитом через территории Казахстана (как вариант – Узбекистана) и Туркменистана по советской системе трубопроводов Средняя Азия – Центр. Ее суммарная пропускная способность – 80 млрд куб. м в год – в разы превышает объемы вероятных российских своп-поставок. А далее газ может поступать в ИРИ по двум туркмено-иранским трубопроводам общей мощностью 20 млрд куб. м в год.
Но у этой схемы есть и свои "слабые звенья". Так, "Газпрому" необходимы транзитные договоренности с Астаной и Ашхабадом (как вариант – с Ташкентом), а потенциал поставок в 20 млрд куб. м в год придется делить (квотировать) как минимум с "Туркменгазом". В квоты, вероятно, придется включить и туркменский газ, поставляемый в Азербайджан.
Возможная, хотя и маловероятная схема дополнительных поставок российского газа в Иран – транзитом через территорию Азербайджана по построенному в советское время и реверсированному трубопроводу Бинд-Бианд–Астара–Кази-Магомед (проектная пропускная способность – 10 млрд куб. м в год). Однако у этого "закавказского варианта" есть свои недостатки. Во-первых, реальная текущая пропускная способность газопровода Бинд-Бианд–Астара–Кази-Магомед не превышает 5–6 млрд куб. м газа в год. Во-вторых, трубопровод используется для поставок туркменского газа через территорию Ирана в Азербайджан (до 2 млрд куб. м в год), без этих объемов Баку будет еще сложнее выполнить свои газовые обязательства перед ЕС (перекачка 20 млрд куб. м в Европу начиная с 2027 года). В-третьих, текущие политические отношения Азербайджана и Ирана далеки от добрососедских.
Из Ирана – куда?
Перспективное направление российско-иранского газового сотрудничества – это совместная добыча газа "Газпромом" и NIOC с последующим экспортом сырья (или его части) потребителям АТР и других регионов. Вариантов экспорта – в контексте идеи иранского газового хаба – четыре. Первый – это сооружение морского газопровода Иран–Пакистан–Индия (длина 1200 км, меморандум о реализации этого совместного проекта "Газпром" и NIOC подписали в 2017 году). Второй – завершение строительства 2700-километрового магистрального газопровода "Мир" (Иран–Пакистан–Индия) проектной мощностью 55 млрд куб. м в год. Третий вариант – реализация проектов по созданию трех СПГ-заводов суммарной мощностью 37 млн т в год, начатых западными компаниями до 2018 года. Наконец, четвертая возможность – строительство подводного газопровода Иран–Катар, выводящего иранский газ к катарским СПГ-терминалам.
Вариант строительства трубопровода из Ирана в Пакистан и Индию теоретически возможен. А в практическом плане есть негативный прецедент грубого вмешательства геополитики в судьбу данного проекта – Вашингтон надавил на Исламабад, и строительство "Мира" закончилось на 900-километровом иранском участке.
Также не исключен и вариант "ирано-катарской газовой кооперации", предполагающий транспортировку газа в Катар с последующим сжижением на тамошних СПГ-заводах, загрузку в танкеры-газовозы и экспорт в АТР и другим потребителям. Поставки сырья из ИРИ способствовали бы реализации амбициозной инвестиционной программы Дохи на период 2022–2027 годов (см. табл. 1). Но с геополитической точки зрения, учитывая действующие антииранские санкции США, такая схема выглядит маловероятной.
Таблица 1.
Тем более что газовые ресурсы Катара – третьи в мире (суммарно – 23,9 трлн куб. м, или 12,4% мировых). А ресурсы месторождения Северное в Персидском заливе (соседствует с иранским Южным Парсом), оцениваемые в 13,8 трлн куб. м, осваиваются на основе соглашения, подписанного в 2022 году QatarEnergy с иностранными партнерами (см. табл. 2). Оценочно в Северное могут быть вложены инвестиции в объеме от $28,75 млрд, что позволит обеспечить закупки зарубежного оборудования для добычи газа, строительства новых СПГ-заводов и т. п.
Рис 1.
Заметно больше шансов на успех у российско-иранских СПГ-проектов. Во-первых, Россия сама начала производить оборудование для сжижения природного газа – малотоннажного, до 1 млн т СПГ в год, и крупнотоннажного, от 10 млн т в год (хотя доля иностранного криогенного оборудования на российском газовом рынке пока доминирует). Во-вторых, Китай в 2021 году подписал с Ираном соглашение о стратегическом сотрудничестве, в соответствии с которым китайские инвестиции в иранскую экономику должны составить $400 млрд в течение 25 лет. Нефть Ирана – вопреки санкциям США – уже идет в Китай. Логическим развитием такого сотрудничества может стать и поставка миллионов тонн ирано-российского СПГ для экономики Поднебесной.