Состоявшийся в марте визит лидера КНР Си Цзиньпина в Москву – это начало (или как минимум предвестие) новой эпохи – эпохи конца доминирования Запада. США медленно, но неуклонно теряют свое лидирующее положение в мире.
Новый союз КНР и РФ способен заменить Америку в роли глобального лидера.
Причем в этой ситуации Запад не может применить ни экономическое давление, ни военную силу: на Китай невозможно эффективно экономически надавить, а наличие ядерного оружия у обеих стран гарантирует неприменение военной силы против нашего союза.
Три кита американской гегемонии
Но вот здесь как раз и кроется главная опасность. Для США лидерство – это не экономический и политический бонус, а условие существования. Сегодня самые рентабельные американские "товары" – это оружие, услуги и… доллар.
При этом рынок оружия в понимании США – это скорее рынок безопасности. Мол, покупайте наши самолеты, чтобы они вас не бомбили. Следовательно, многие государства приобретают не то оружие, которое лучше, а то, которое производит наиболее могущественная в военном отношении страна. Но если США потеряют лидерство, спрос на их оружие резко упадет.
С услугами ситуация очень похожая. Здесь речь идет об услугах, обеспечивающих крупную мировую торговлю, и в первую очередь о страховании. А в страховании главное – максимальное снижение риска. Гарантировать это можно только в том случае, если ты сам отвечаешь за безопасность мировых транспортных коммуникаций. Именно поэтому в XIX–XX веках главными страховщиками были англичане – флот королевства обеспечивал безопасность мировых морских перевозок. Очевидно, что в случае утери мирового лидерства спрос на страховые услуги англосаксонских стран резко уменьшится, если не обнулится.
Торговля же долларом, то есть его использование как резервной валюты, в наше время абсолютно и исключительно политически мотивировано. Времена, когда США владели более чем половиной мировых финансовых средств, давно и бесповоротно прошли. В те давние времена доллар и золото были синонимами, и торговля в долларах была естественной – зачем перемещать золото, когда можно перемещать доллары? Но сегодня, когда золотой запас США не так велик, роль доллара как резервной валюты – это не более чем "знак уважения" мировому лидеру. Не будет лидерства – не будет и резервной валюты. А это будет означать потерю значительной части доходов американской экономики.
Так что потеря лидерства для США – не просто удар. Это крах той Америки, к которой мы привыкли. США вернутся не в XX век, где, как надеется Трамп, своим трудом добьются возвращения промышленного величия, а в лучшем случае в XIX-й, где им придется воссоздавать свою промышленность и снова бороться за свое место в мировой экономике.
Как расшить узкие места
Американская элита осознает обозначенные выше угрозы и сделает все, чтобы они не были реализованы на практике. Вопрос лишь в одном: а что, собственно, делать?
В политическом плане решение найдено – так называемая прокси-война, которой и является украинский кризис.
В экономическом плане сложнее. США решили бить по стыкам: по слабым местам наших экономик и тем связям между нашими странами, через которые мы эти узкие места собираемся расшивать. И наиболее важным аспектом здесь является энергетика, и в первую очередь – поставки российских углеводородов в КНР.
Развитие экономики любой страны невозможно без роста энергетики, и очень важно, есть ли у нее собственные запасы углеводородов или гарантии получения энергоносителей из-за рубежа.
И здесь у Китая действительно имеются узкие места. Дело в том, что КНР – это страна угля. Согласно информации Государственного статистического управления Китая, на территории страны находится 138,8 млрд т доказанных запасов угля (по данным BP – 131 млрд т). По данному показателю КНР занимает четвертое место в мире, уступая лишь США, России и Австралии.
Китай добывает угля больше, чем какая-либо другая страна в мире. При этом собственная добыча обеспечивает почти половину поставок на внутренний рынок (49,5%), в то время как страны, занимающие вторую и третью позицию по данному показателю, значительно отстают: Индия – 10%, Индонезия – 7%.
Такая угольная направленность – проблема Китая. Угольная энергетика по эффективности уступает нефтяной и газовой. И вот на эту отраслевую отсталость, похоже, и надеются американцы. Дело в том, что вторым по значимости энергоресурсом для КНР является природный газ, поступающий на территорию страны как по трубопроводам, так и в виде СПГ. И значительная его доля поступает из стран западного мира. Так, на Австралию (которую в политическом плане мы также относим к Западу) приходится 40% всего поставляемого в Китай сжиженного газа, на США – 10%. Естественно, что по мере обострения отношений с Пекином коллективный Запад может прервать эти поставки.
Нефть поставляется в основном из арабских стран. Значительные ее объемы в 2022 году поступали в КНР из Ирака (55,5 млн т за $39,1 млрд), ОАЭ (42,8 млн т за $32,3 млрд) и Омана (39,4 млн т за $29,2 млрд). Но пути транспортировки этого сырья проходят по акваториям, которые пока еще контролируют американцы. Это, по сути, удавка для экономики Китая. И концы этой удавки – в руках Вашингтона.
В таких условиях энергетический союз Москвы и Пекина не просто взаимовыгоден – он неизбежен, причем он выступает не следствием, а основой политического союза.
Уже сегодня 15,5% импорта сырой нефти и 10% импорта природного газа в Китае приходится на Россию. И эти цифры неизбежно будут расти. Двусторонний торговый оборот между нашими странами превысил $136 млрд в год, в том числе торговля энергоносителями достигла $60 млрд (более 40% от общего объема).
Четыре барьера для Москвы и Пекина
На этом можно было бы поставить точку и поздравить себя. Но реализация энергетического союза потребует разрешения как минимум четырех проблем.
Во-первых, технологические трудности. Необходимо замещение технологий после ухода западных компаний из России и введения санкций. Также имеется угроза сокращения доступа Китая к передовым западным технологиям в случае ухудшения отношений с коллективным Западом.
Во-вторых, логистические сложности. Пропускная способность железнодорожных магистралей ограничена; пока неясны источники финансирования строительства нового газопровода в Китай; сохраняются трудности, связанные с закупкой за рубежом (или собственным производством) специальных транспортных средств для доставки энергоносителей.
В-третьих, структура китайской энергетики. В настоящее время электроэнергетика Китая имеет следующую структуру: 80% выработки электроэнергии приходится на угольные электростанции, 15% – на гидроэлектростанции и 4% – на АЭС. В общем же потреблении углеводородов доля нефти составляет 8%. И хотя текущий пятилетний план предусматривает уменьшение роли угля в экономике, вряд ли этот процесс будет быстрым.
В-четвертых, изменение темпов развития китайской экономики. КНР входит в эпоху "новой нормальности". Это означает, что двузначных темпов роста ВВП больше не будет. Само по себе это хорошо: страна переходит от быстро растущей экспортно ориентированной экономики к более медленной, но более устойчивой модели с опорой на внутренний рынок. Но некоторые эксперты считают, что это снизит потребность в наших углеводородах.
В действительности все эти проблемы решаемы. Первая и вторая из них уже решаются, третья – сложнее, но и здесь будут найдены оптимальные выходы из ситуации. Что же касается четвертой проблемы, то торможение роста китайского ВВП – это скорее благо. В противном случае мы бы просто не успели за китайскими потребностями.
Таким образом, энергетический союз между Россией и Китаем необходим и неизбежен, но для его реализации нужны огромные усилия.