"Зеленое торопыжничество"

Фото: ru.pinterest.com

12 декабря Еврокомиссия и Международное энергетическое агентство заявили, что следующий год будет для Европы гораздо сложнее в энергетическом плане, чем уходящий. Дефицит газа в Евросоюзе может составить 30 млрд кубометров, европейским властям придется потратить дополнительно 100 млрд евро, чтобы решить вопрос энергобезопасности.

Потухший огонек европейской промышленности

Что же сейчас происходит с газом в Европе и что будет происходить? С одной стороны, мы видим, что потребление газа в Евросоюзе рушится. Даже по сравнительно умеренным оценкам, которые публикуют аналитические организации самой Европы, в январе–ноябре 2022 года оно снизилось на 11% в сравнении со средними показателями за 2019–2021 годы. Впрочем, это достаточно лукавая оценка, так как в ней учитывается провальный с точки зрения спроса на газ 2020 год. А 2021 год отметился разнонаправленными тенденциями: в первом полугодии шло восстановление рынка, а во втором – как минимум стагнация, а местами и сокращение потребления под давлением растущих цен.

Тем не менее эта оценка, при всей своей приблизительности, дает нам некий ориентир, который ясно демонстрирует, что Европа испытывает огромные экономические сложности. Особенно если обратить внимание на снижение потребления газа в промышленном сегменте, где оно составило уже 15%. Причем это только объявленная цифра. Вероятнее всего, снижение было больше, так как ряд стран еще не опубликовали данные за октябрь и ноябрь, и аналитикам приходилось ориентироваться на данные сентября. А падение потребления, начиная с августа, ускорялось, даже по оценке Евростата.

Значительная часть общего падения потребления обеспечивается промышленным сектором, где предприятия из-за дороговизны газа либо закрываются, либо переносят свою деятельность в другие регионы, а также населением, которое начинает все больше экономить на фоне высоких цен на газ и электроэнергию. И предпосылок для снижения цен в следующем году на данный момент нет. Но даже если ровно 1 января 2023 года цены вдруг вернутся к показателям середины 2021 года, то есть к моменту начала скачкообразного роста цен на газ, вряд ли это разожжет потухший огонек европейской промышленности. Гораздо вероятнее, что снижение в промсекторе продолжится, так как финансовая подушка безопасности у многих будет уже истощена. Также вряд ли возможно и восстановление потребления в сегменте домохозяйств.

Чего не знает Фатих Бироль

Единственный сектор, который может обеспечить рост спроса на газ – это электроэнергетика. И вот здесь я бы на месте европейских потребителей напрягся – после слов главы Международного энергетического агентства Фатиха Бироля, который предложил ускорить внедрение возобновляемых источников энергии. Если будет ускорен переход на ВИЭ, это будет означать, что потребность в газовой генерации лишь вырастет.

На зиму 2021–2022 годов пришлось закрытие половины оставшихся атомных электростанций Германии и части угольных мощностей по всей Европе. Выпадающие объемы пришлось компенсировать, и сделать это могла только газовая генерация, что и произошло – спрос на газ в электроэнергетике начал повышаться. Потому что ветер, на который делала ставку Европа в возобновляемой энергетике, дует не всегда – хоть это, возможно, и окажется откровением для Фатиха Бироля. Кстати, прямо сейчас мы можем наблюдать схожую ситуацию: до последней недели ноября ветер в Европе дул активно, и за счет этого ветровая генерация обеспечивала порядка 25% выработки электроэнергии в Евросоюзе. Но с начала декабря этот показатель составляет всего 10,9%, так как ситуация с ветром изменилась.

О чем нам все это говорит? О том, что наращивая количество ветряков, вы лишь частично увеличите объем производства электроэнергии в этом виде генерации. Несмотря на то что в 2021 году по сравнению с 2020-м установленная мощность ветроэлектростанций в Евросоюзе выросла, выработка на них упала. Потому что, повторюсь, ветер не всегда дует. А ведь проблема еще и в том, что европейцы не просто ставят больше ветряков – параллельно они закрывают угольные и атомные электростанции (так, в 2023 году планируется закрыть оставшиеся АЭС в ФРГ, а в скором будущем – часть атомных мощностей в Бельгии и Испании).

Кроме того, в 2021 году очень сильно всех подвела Франция, где из-за технических проблем количество работающих реакторов на АЭС сократилось почти на треть. И когда эти проблемы будут решены, пока не ясно. А доля атомных станций в производстве электроэнергии во Франции во втором полугодии сократилась с 72,96% в 2021-м до 63,68% в 2022-м. В абсолютных величинах – со 178,37 ТВт·ч до ожидающихся по итогу текущего года 120–122 ТВт·ч.

А ведь Франция была крупнейшим экспортером электроэнергии в ЕС. Конечно, она не могла в одиночку покрыть потребности таких стран, как Германия или Великобритания, но оказывала такую поддержку, без которой ее соседям становится тревожно. Так что ситуация с французским атомом также создает предпосылки для роста спроса на газ.

Если Европейский союз не хочет создавать избыточное давление на газовый рынок, "зеленое торопыжничество" должно быть поставлено на паузу как минимум на ближайшие пару лет. Нельзя трогать уголь и атом, так как заместить эту генерацию ветровой и солнечной не получится. Выбывшие в Германии 4 ГВт атомных мощностей не эквивалентны четырем "ветровым" или "солнечным" гигаваттам из-за разного коэффициента использования установленной мощности. Если у АЭС он ниже 80%, это уже повод разобраться и задуматься, что происходит. Тогда как для солнечных электростанций коэффициент в 15–16% – уже отличный результат, а 11% – вполне нормален. Для ветровых это 20–25%. То есть, чтобы заместить один "атомный" гигаватт, потребуется в три-четыре раза больше ветровых или в пять-восемь раз больше солнечных мощностей. Складывается впечатление, что Фатих Бироль не знает и об этом.

В руках Евросоюза

В принципе в руках ЕС сейчас есть все необходимые инструменты для того, чтобы максимально снизить риски возникновения энергодефицита в 2023–2024 годах. Помимо уже упомянутого отказа от выведения из строя атомных и угольных мощностей Европейскому союзу следовало бы сосредоточиться на минимизации последствий энергокризиса для внутренних потребителей и на реформировании внутреннего рынка газа и электроэнергии.

Некоторые реформы уже намечаются: сбор части сверхприбылей энергокомпаний в качестве налогов и ограничение цены на электроэнергию, выработанную на негазовых электростанциях. Кроме того, предлагается снизить потребление в пиковые часы и перераспределить его на менее загруженные часы, что должно снизить скачки биржевых цен.

Плюс обсуждается введение потолка котировок на нидерландском газовом хабе TTF.

То есть Европа сейчас движется в направлении балансировки внутреннего рынка. Но фактически она пытается решать проблемы, порожденные энергокризисом, мерами, которые показали за последние 13 лет свою полную неэффективность. Сильно сомневаюсь, что это приведет к ожидаемому результату.

Тот же потолок цен на газ является скорее поводом для шуток, нежели эффективным инструментом решения проблем. Дело в том, что предлагаемый сейчас формат потолка выглядит следующим образом: если газовые цены на TTF в течение пяти дней держатся на уровне выше 220 евро за 1 МВт·ч (цена газа на TTF рассчитывается на мегаватт-час, а не на тысячу кубометров) и разница между этими ценами и средними установленными ценами на СПГ достигает 35 евро, включаются ценовые ограничения. Выключаются они в том случае, если начинают оказывать негативное воздействие на европейский рынок. Но подобная система действенна только в том случае, если европейский рынок существует сам по себе, в отрыве от остального мира. Тогда как в реальности на него оказывает влияние в первую очередь рынок Азии (не говоря уже о том, что энергокризис – вообще глобальный и тоже влияет на всех, включая ЕС, АТР, США и даже Австралию). То есть, если ограничить цену в Европе, продавцы оттуда просто уйдут в ту же Азию, и в ЕС возникнет опять-таки дефицит, и ограничения придется отменять.

Единственная действенная реформа для Европы сейчас – отказ от биржевого ценообразования и перевод хотя бы части контрактов на нефтяную привязку. Но, во-первых, оперативно это сделать невозможно. Во-вторых, вряд ли кто-то на это вообще согласится – это будет открытым признанием того, что система, которую так долго и тщательно выстраивал Евросоюз, не работает. А между тем практика мирового энергетического кризиса показала, что наиболее выгодна и оптимальна для покупателя  система, при которой вы лишь часть газа получаете с биржевой привязкой, а три четверти газа поступает к вам по долгосрочным контрактам с нефтяной привязкой. Именно такая система действует, например, в АТР, что позволяет азиатским странам эффективно маневрировать путем сокращения биржевой активности для снижения средней цены. А Европе снижай не снижай активность – все равно цены останутся привязанными именно к бирже.

"Индеец Острый Глаз"

Подведем итог. Возможен ли дефицит газа в ЕС? Да, возможен. Например, если спрос в электроэнергетике повысится. А условия для его роста ЕС создаст сам ко второму кварталу 2023 года, закрыв последние атомные электростанции в ФРГ. Опять же, аналогичную ситуацию мы уже наблюдали в январе–феврале 2022 года, когда закрытие атомных и угольных мощностей привело к резкому росту спроса на газ в электроэнергетическом сегменте.

Нельзя не восхититься тем, как европейские чиновники всего через каких-то полтора года после начала энергетического кризиса и всего через девять месяцев после обострения санкционного противостояния с Россией заметили, что что-то, похоже, идет не так. Вспоминается анекдотический "индеец Острый Глаз", на которого сейчас похожи канцлер Германии Олаф Шольц, глава Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен и другие европейские управленцы. На самом деле хорошо, что они начали хотя бы сейчас осознавать риски, но те шаги, которые предпринимаются, чтобы эти риски минимизировать, сложно назвать адекватными.