Когда запас карман не тянет

Нужны ли резервуары для стратегического резерва? Безусловно, нужны. Когда возникают проблемы с нефтепереработкой, временная невозможность работы морских отгрузочных терминалов (КТК — свежий пример), затоваривание на рынке, период низких цен, наличие дополнительных емкостей для хранения продукции позволяет производителям переждать плохие времена (низкие цены или недостаточный спрос) с минимальными потерями. По сравнению с другими возможностями (хранение в танкерах, остановка добычи) это наименее затратный метод.

Начинать надо с топлива

Однако сам процесс создания такого инструмента осложнен отсутствием системы принятия решений. Пример существующих хранилищ для топлива показывает, что у регуляторов нет опыта использования механизма временного хранения сырьевых товаров. Опыт на сопоставимых рынках зерна тоже неоднозначен. Попробуем разобрать основные проблемы и найти пути максимально эффективного решения вопроса накопления сырьевых энергетических ресурсов.
В Федеральном законе "О развитии сельского хозяйства" говорится, что государственные закупочные интервенции проводятся при снижении цен на реализуемую сельскохозяйственную продукцию ниже минимальных расчетных цен. Закупки осуществляются в том числе на биржевых торгах. При этом сельскохозяйственная продукция приобретается не только в "сыром", но и в переработанном виде. Она размещается на 123 точках хранения, принадлежащих как Объединенной зерновой компании, так и частным операторам. Механизм реализации и закупок также прописан в федеральном законе.

Создание подобного механизма в ТЭК разумно начинать не с сырьевого (нефтяного) рынка, а с рынка нефтепродуктов по следующим основаниям.

Во-первых, отсутствует необходимость в капитальных затратах (строительстве) новых резервуаров для хранения. Имеющаяся инфраструктура России для хранения нефтепродуктов избыточна. Существуют как государственные объекты (Росрезерв, военные хранилища топлива, нефтебазы государственных нефтяных компаний, система хранения АК "Транснефтепродукт"), так и значительное количество частных нефтебаз.

Во-вторых, с 2008 года в России действует биржевая система торговли нефтепродуктами. Существуют биржевые индексы цен, которые учитываются государственными органами власти как достаточная и полная информация о ценовой индикации на товар. Биржевые цены признаются налоговой службой России. На основании индексов биржевых цен формируются, пусть и в неполной мере, срочные рынки (рынки фьючерсов). Финансово-биржевая система сложилась и обеспечивает достаточные и верифицированные показатели как для непосредственной, так и для спекулятивной торговли нефтепродуктами, а также для хеджирования. А вот биржевая торговля нефтью, равно как и срочный рынок данного вида энергоресурса, в России по сути отсутствуют.

В-третьих, вариативность поставок нефтепродуктов выше, чем нефти. Поставки осуществляются по большему количеству направлений, сеть нефтепродуктопроводов развита лучше, стоимость транспортировки железнодорожным и водным транспортом менее влияет на себестоимость реализации. А поставки нефти ограничены трубопроводным транспортом и морскими портами. Дополнительно существует фактор "привыкания" определенных НПЗ к тем или иным сортам нефти, иногда отсутствует возможность замены одного сорта другим. Таким образом, рынок продажи дополнительно сужается.

Хранение — дело прибыльное

Механизм, существующий на рынке зерна, может стать основой для создания системы интервенций и хранения топлива на рыночных условиях. Система хранения нефтепродуктов должна и может быть доходна для государственных закупок. Волатильность рынка нефтепродуктов высока, поэтому своевременные интервенции, основанные не на маркерных ценах (как на рынке зерна), а на системе отклонений от средних цен, позволят сбалансировать рынок и в период низкого спроса, поддерживая производителей, и в период высокого спроса, не давая ему "перегреться" и ввести потребителей в лишние траты.

Главный плюс: это рыночный метод. Он не заставляет производителей и потребителей действовать в ущерб себе. Использование рыночных колебаний для снижения волатильности — обычная мировая практика. И, повторюсь, доходная.

За примерами далеко ходить не нужно. Весной 2020 года цены на нефть устремились к нулю. Стоимость основных нефтепродуктов упала вдвое. Основная проблема заключалась в том, что производители не знали, кому продавать продукцию и нужно ли продолжать переработку. В качестве мер государственной поддержки были выбраны запрет импорта нефтепродуктов, изменения в объемах биржевых торгов. Однако если бы использовались механизмы долгосрочного хранения и ценовых интервенций, результат для бюджета был бы другим.
К примеру, в первый торговый день мая 2020 года авиакеросин стоил на бирже 28 872 рубля за тонну. Через год, в первый торговый день мая 2021 года его цена достигла 42 562 рублей за тонну. Рост на 47,4%. Никакие государственные инвестиции не сравнятся по доходности с таким результатом. Более того, вместо выплат субсидий авиакомпаниям можно было бы приобрести на минимальных значениях весь авиакеросин у нефтяных компаний, чтобы в течение года поддерживать низкую цену на топливо и тем самым косвенно субсидировать авиаперевозки.
Чуть меньшие показатели зафиксированы по бензинам и дизельному топливу. Но в любом случае во всех кейсах была бы достигнута высокая доходность при совершении операций ценовых и товарных интервенций.

Задача не для частника

Верный вопрос: почему необходимы государственные интервенции? Почему участники рынка, видя доходность, превышающую в несколько раз ставку ЦБ, не совершают такие сделки?
Проблемы рынка ТЭК — в недоступности кредитного финансирования. В отличие от западных рынков, в России отсутствует верифицирование товарных запасов и, как следствие, нет дешевого товарного финансирования. В условиях дорогих (и, как правило, залоговых) денег возможности товарных операций ограничены. Государству же такие операции будут обходиться дешевле из-за доступного финансирования, а доходность по ним выше. Это лучшее вложение для различных фондов, в которых деньги хранятся в иностранных инструментах и не приносят пользу российскому рынку.