Ответ на вопрос, вынесенный в заголовок, мог бы быть положительным, если бы официальная часть ограничивалась выступлениями президента РФ Владимира Путина, главного исполнительного директора "Роснефти" Игоря Сечина, отчасти главы ВТБ Андрея Костина. Остальные спикеры демонстрировали абсолютное непонимание происходящего.
Греф на традиционном завтраке выглядел откровенно потерянным. Экономический блок правительства (Силуанов, Набиуллина, Решетников и Орешкин) произносили задачи, внешне созвучные с президентскими, но способы их решения предлагали старые (кудринско-чубайсовские): открытая экономика, прямые иностранные инвестиции, частная инициатива, деловой климат, "жить надо по средствам", таргетирование инфляции…
Метод кота Матроскина ("А я ничего не буду. Я экономить буду") уже показал свою несостоятельность в прежней (не санкционной) реальности. В эпоху смены социально-экономической модели мирового развития, о которой заявил Путин, он и вовсе выглядит анахронизмом. Нельзя с помощью мастерка замок возвести и котлован выкопать.
Путин охарактеризовал изменения, происходящие на мировом рынке как тектонические. О тектонических изменениях говорил и Сечин, который в своем докладе продемонстрировал системный подход к оценке мирового кризиса.
Первое, что делает Игорь Сечин, констатирует смерть мировой экономики в том виде, в котором мы ее знаем. Почти дословно: рыночные механизмы не обеспечивают достижение экономических целей США, а политических возможностей не хватает, поэтому Вашингтон включает санкционный режим.
Санкции уничтожают институт контрактных обязательств, судебно-правовую систему и финансовый сектор, а в итоге социальную сферу и сам глобальный рынок. Геополитические цели обеспечения собственного господства США уже не скрывают, а открыто провозглашают как доктрину.
В доказательство глава "Роснефти" приводит слова замминистра финансов США Уолли Адейемо: "Мы использовали санкции для достижения двух целей: лишить Кремль доступа к ресурсам, необходимым для поддержания российской экономики… Мы приняли беспрецедентные меры для того, чтобы парализовать значительную часть резервов Центрального банка России, нейтрализовав целевой резервный фонд, который Путин годами создавал именно для такого сценария, но американские санкции свели на нет его усилия в считанные дни".
Не прибавить, не убавить. Открытое объявление войны, то есть распараллеливание общего инвестиционного механизма роста. За точку отсчета "войны" Сечин берет кризис 2008 года. Тогда вместо комплексного решения сложившихся глобальных дисбалансов США и ЕС (условный объединенный Запад) предпочли в одностороннем порядке нарастить эмиссию, размыть тем самым сбережения других стран и лишить их самостоятельного потенциала роста.
Сегодня мы эту политику видим, как инфляционный скачок. Только за последние два года денежная масса США выросла на 38%, а ЕС – на 20% (это цифры уже из выступления Владимира Путина). Мультипликаторами инфляции, по мнению Игоря Сечина, стали: политически мотивированный ускоренный "зеленый переход", пандемия, искусственный разрыв логистических цепочек, и беспрецедентные антироссийские санкции.
На первый взгляд, действия США выглядят разрозненными и хаотичными. На самом деле они носили и носят системный (взаимосвязанный и взаимоинтегрированный) характер и являют собой попытку организовать смену экономико-технологического уклада в интересах действующего доминанта, но за чужой счет.
Прямая цитата: "Действующая глобальная финансово-экономическая модель, способная воспроизводиться либо с помощью экспансии и экспроприации дополнительных ресурсов, либо с помощью эмиссии, себя исчерпала. Таким образом, Америка остается, на сегодняшний день, единственным глобальным финансово-экономическим регулятором и экономическим доминантом".
Цитата из выступления Игоря Сечина прямая аллюзия на утверждение бывшего главы ФРС США Алана Гринспена, который во время кризиса 2008 года заявил, что устойчивость доллара может обеспечить только прямой доступ к внешним активам. То есть к активам других стран.
Кардинальной (диаметрально противоположной) сменой взгляда на глобализацию стала оценка Сечиным международного разделения труда не с точки зрения роста возможностей, а увеличения уязвимости. Санкционное давление на Россию толкает другие страны к простому выводу, чем меньше они интегрированы в глобальное сообщество, тем меньше вероятность распространения кризиса на их локальные рынки.
Фактически глава "Роснефти" диагностирует деглобализацию, которая неминуемо приведет к изменениям в мировой финансовой системе. И снова цитата:
"Действующие механизмы, сформировавшиеся после отказа США от привязки курса доллара к золоту и стимулировавшие глобализацию в последние 40 лет, будут меняться. Непропорционально высокая доля доллара в резервах центральных банков (порядка 60%) трехкратно превышает долю США в мировой экономике, что является четким сигналом к необходимости изменений".
Границы однополярного мира уже очерчены, утверждает Игорь Сечин. Процесс изменений в расчетных системах, вплоть до создания новых мировых резервных валют, пойдет достаточно быстро. Этот процесс необратим и в перспективе приведет к изменению географии мировой торговли.
После жесткого и логически выверенного приговора действительности Сечин переходит к оценкам перспектив и возможностей. В частности, он утверждает, что необходимо быстрее идти по пути увеличения доли расчетов в национальных валютах, наращивать объемы взаимной торговли и товарных поставок, активизировать контакты между национальными банками и усиливать интеграцию национальных платежных систем различных стран.
Подразумеваются страны, готовые идти на сотрудничество и кооперацию с Россией. Речь о фактическом воплощении разделения мира на разные системы хозяйствования (границы однополярности). Еще одним направлением нормализации торговых балансов заинтересованных стран и укрепления сотрудничества, по мнению Сечина, должны стать взаимные инвестиции. Расширение партнерств и выстраивание совместных институтов позволит снизить зависимость от доллара и создать альтернативу однополярному миру.
Надо отметить, что тут Сечин знает лучше других предмет, о котором он говорит. Знает не понаслышке. Взаимная инвестиционная интеграция (своеобразная диффузия интересов) является базовым методом "Роснефти" по выстраиванию долгосрочных отношений с китайскими и индийскими партнерами.
Определяющим (лично для меня) в выступлении главы "Роснефти" стал гегелианский тезис о том, что цели экономической политики не могут лежать внутри экономики.
Суть его в том, что экономика детерминирована социально и не несет внутри себя драйвер роста. Проще говоря, оценивать эффекты надо не с помощью роста социально нейтральных бюджетных показателей, а с точки зрения роста благосостояния граждан.
Возникает резонный вопрос: что может и должно стать точкой отсчета новой модели, ее драйвером и способом капитализации (кредитный потенциал роста)? Игорь Сечин отвечает на этот вопрос.
Учитывая энергетический потенциал России, переоценить ее роль в формировании новой конфигурации рынков и новых институтов взаимодействия стран, стремящихся к независимости от диктата и санкционного произвола, невозможно. Залогом успеха должен стать портфель первоклассных энергетических проектов, таких как "Восток Ойл", создающих зоны определенности на долгосрочную перспективу и выступающих своеобразным "ноевым ковчегом" для глобальной экономики, готовой погибнуть во всемирном потопе.
С Сечиным трудно не согласится. После развала СССР и вынужденной (кудринско-чубайсовский подход) деиндустриализации Россия является принципиально рентной страной. Это не хорошо и не плохо. Это факт. Вопрос в том, как и в чьих интересах мы будем распоряжаться природной рентой. В интересах офшорной аристократии или в рамках национальных приоритетов.
Кризис 2008 года и период "Великой рецессии", в который вступила мировая экономика, носят не финансовый, а структурный (политический) характер. Мир входит в период глобальной трансформации, результатом которой станут не просто новые модели расчетов, а новые модели роста, сопряженные с социальными укладами разных стран.
Все прежние модели, основанные на долларе, умирают, если уже не умерли. Точно также как умерли все ранее разработанные модели роста России. Это надо жестко зафиксировать для себя, иначе глобальный трансфер мы будем оценивать в категориях и параметрах действующей (уже не актуальной) модели – как нарастание хаоса. Приоритет силовой компоненты над процедурной в международных отношениях – как немотивированные политические амбиции. Приоритет рентного перераспределения совокупного общественного продукта над рыночным – как протекционизм (экономический тоталитаризм). Конфликт нового общественного ядра с отстраняемыми от принятия ключевых решений группами – как популизм.
На самом деле, как это и бывает в переходный период, перед нами обнажился каркас экономической конструкции мира, с которой сняли тюнинговый обвес. Вернулись смыслы и сущности, которые лежат в основе организации общества.
Мы входим в эпоху мегасделок, условия которых будут определять государства. И определять они их будут, ориентируясь не на показатели глобального (якобы, политически стерильного) рынка, а исходя из национальных интересов, диктуемых конкретной социальной средой.
Главным выводом из доклада Сечина следует признать изменение основополагающего подхода к государственному строительству.
Сутевым содержанием изменения является признание того факта, что историческая цель больших социальных систем заключена не в росте объема прибыли за счет ликвидации политического каркаса (культурная и цивилизационная аннигиляция), а в наращивании политического веса национальыного государства с целью увеличения получаемой доли от глобальной ренты.