Новая волна деиндустриализации

Уже после окончания пандемии экономика Европы не пошла вслед за Китаем по пути V-образного восстановления, и экономический рост в регионе стал замедляться. С началом специальной военной операции (СВО) отказ стран Европы от российских энергоносителей – нефти и газа – обусловил беспрецедентную энергетическую инфляцию в регионе. Шоки мировых цен на сырье и связанная с этим высокая инфляция – основной риск ухудшения экономической ситуации в Европе в кратко- и среднесрочной перспективе, однако ограничение энергоснабжения и перебои в производстве также становятся важным триггером для экономической стабильности.

Промышленная активность на спаде

Можно констатировать, что постепенно Европе удалось принять ряд мер, которые способствовали снижению ее зависимости от экспорта российских энергоносителей. Вместе с тем это актуализировало проблемы международной конкурентоспособности компаний стран ЕС, сделало неопределенной реализацию стратегии декарбонизации, а также сформировало вектор деиндустриализации экономики.

На протяжении более чем года промышленная активность многих предприятий в Европе продолжила снижаться, и более энергоемкие предприятия стали либо закрываться, либо сокращать производство. Кроме того, увеличение энергозатрат для предприятий создало риск оттока инвестиций и производства из европейских стран в США, что уже имеет место, например, в фармацевтической и автомобильной промышленности Германии. В зоне риска также другие энергоемкие сектора и отрасли (например, черная и цветная металлургия, производство минеральных удобрений), которые вследствие роста издержек опасаются снижения конкурентоспособности своей продукции на внешних рынках (кроме того, теряется добавленная стоимость, которая является основой экономического роста).

Кроме того, конкурентоспособность экономики ЕС продолжает неуклонно снижаться: по данным Международного валютного фонда (МВФ), за последние полтора десятилетия экономика ЕС выросла всего лишь на 6%, тогда как экономика США – на 82%. Вследствие деиндустриализации становится все более выраженной экономическая зависимость современной Европы от США.

США привлекательны для европейских компаний тем, что могут предложить им конкурентные преимущества местоположения за счет более низких цен на энергоносители и (что не менее важно!) их доступности. Принятый летом в США Закон о снижении инфляции стал ключевым стимулом для "переезда" в США не только классических отраслей промышленности Европы, но и технологического сектора, а также "зеленой" энергетики. Таким образом, чем больше будет разница в инфляции между США и ЕС, тем сильнее будут происходить процессы деиндустриализации в европейском регионе.

Ключевой риск европейской экономики

Ситуация усугубляется еще и тем, что инфляция крайне неравнозначна в самом ЕС: так, для стран Балтии и Польши с самыми высокими уровнями инфляции она станет самой большой проблемой, ограничивающей как производство, так и потребление.

Вместе с тем глубина деиндустриализации будет зависеть от того, насколько затяжным станет дефицит энергоносителей в Европе, а также от того, насколько быстро отдельные страны (например, Германия) смогут преодолеть надвигающуюся экономическую рецессию.

Например, отрасль автомобилестроения в Германии в условиях энергетического кризиса испытывает двойной шок, связанный, во-первых, с ростом цен на топливо, отпугивающим потребителей, а во-вторых, с увеличением производственных издержек компаний, и эти тренды стимулируют деиндустриализацию.

Если деиндустриализация станет хронической, то потребители начнут переориентироваться с европейских товаров на аналогичные товары, производимые в других странах, и это, в свою очередь, вызовет банкротства промышленных предприятий, рост их задолженности и увеличение безработицы. Таким образом, деиндустриализация отрицательно скажется на экономическом росте и спровоцирует продление рецессионного тренда.

Сложившийся фон рецессии и инфляционные шоки в ряде стран Европы ведут к росту рисков для инвесторов, обусловливая дальнейший уход капитала с европейского фондового рынка в акции американских компаний. По сути, американский рынок используется европейскими инвесторами как убежище, чтобы сохранить свой капитал. Таким образом, мы имеем дело с ухудшением платежного баланса еврозоны, которое, в свою очередь, негативно сказывается на курсе евро. Для предотвращения бегства капитала процентные ставки в Европе повышаются, однако это, как наглядно свидетельствует исторический опыт, усиливает риски девальвации евро по отношению к американскому доллару.

Деиндустриализация становится ключевым риском для европейской экономики, поскольку обусловливает в ней необратимые структурные изменения. Многие глобальные цепочки поставок, где роль европейских стран была главной, реконструируются, поскольку испытывают дефицит в поставках энергетических ресурсов. Поэтому такие цепочки начинают все больше ориентироваться на страны Азии, главным образом Китай. Вместе с тем такая реконструкция возможна далеко не во всех отраслях промышленности, что создает риски новых потрясений глобальной экономики в целом. Особенно негативно энергетический кризис отражается на промышленных сетях, где высока степень межотраслевой кооперации.

Важно учитывать также, что деиндустриализация частично обусловлена реализацией современной экологической повестки ЕС. Переход к "зеленой экономике" и декарбонизация в последние годы стали краеугольными камнями политики региона. Многие старые промышленные регионы ЕС оказались заброшенными вследствие реализации жестких норм и правил экологической политики, которые в последние десятилетия вели к переносу вредных производств в другие страны. Однако агрессивные экологические нормы способствовали и тому, что доля, например, обрабатывающей промышленности в совокупной занятости в ЕС неуклонно снижалась. Поэтому стремление к достижению нулевых выбросов углерода в атмосферу к 2050 году формирует сложный вызов для таких стран, как Германия, где половина экспорта приходится на продукцию отраслей обрабатывающей промышленности.

Отсутствие согласованности

Таким образом, сегодня мы имеем дело с новой волной деиндустриализации, связанной с отказом от российских энергоносителей. Эта волна, безусловно, будет способствовать усилению диспропорций в экологическом и социально-экономическом развитии между отдельными странами, создавая для некоторых из них новые проблемы роста производительности.

Вместе с тем деиндустриализация вследствие энергетического кризиса более значима с точки зрения структурных изменений в таких странах, как, например, Венгрия и Германия. Это объясняется тем, что, например, в Германии на энергоемкие отрасли обрабатывающей промышленности в 2022 году приходилось около 5 млн занятых, 1 трлн евро совокупного объема производства и 20% добавленной стоимости экономики.

Таким образом, последствия энергетического кризиса для отдельных экономик ЕС будут асимметричными, в большей степени негативно отражаясь на тех странах, где энергоемкие предприятия играют ключевую роль в экономике как поставщики для других секторов промышленности.

Очевидно, что нарастающие риски деиндустриализации создают много вызовов для политики на уровне ЕС, которая должна изменять структуру энергетических рынков, механизмы ценообразования на них, однако здесь следует принимать во внимание отсутствие необходимой координации и согласованности по данным вопросам на уровне отдельных стран ЕС. Поэтому общеевропейский уровень регулирования не может решать эти вопросы.

Однако и на национальном уровне реакция на энергетический кризис была разной. Например, отдельные страны предлагали установление разных лимитов "потолка" цен на нефть из России; также различались и национальные стратегии финансовой поддержки пострадавших домохозяйств и компаний. Отсутствие согласованности лишь обострило конкуренцию за энергетические ресурсы, усугубило социально-экономическое неравенство среди стран и способствовало росту цен на энергоносители.

Вместе с тем очевидно, что всем без исключения странам ЕС, чтобы снизить риски деиндустриализации и предотвратить ее в любой перспективе, необходимо стремиться разработать механизмы преодоления долгосрочных последствий энергетического кризиса. Этого можно достичь лишь посредством структурного реформирования энергетических рынков и разработки новой промышленной политики.