Главный флот для нефтегаза

Фото: Минпромторг России

Сегодня, когда мы обсуждаем устойчивость российской нефтегазовой отрасли в горизонте 2030–2035 годов, одна из ключевых тем — развитие сегмента гидроразрыва пласта (ГРП) и оснащение отрасли флотами. Насколько своевременно мы сможем нарастить парк и снизить технологическую зависимость, настолько обеспечим добычу внутри страны и возможность выхода на международные рынки как поставщика высокотехнологичных сервисов.

Текущее состояние: база для роста

 Сейчас в России насчитывается около 170 полноценных флотов ГРП. Именно они обеспечивают выполнение большинства программ разработки — как поддержание добычи на зрелых месторождениях, так и запуск новых.

С 2014 года мы наблюдаем активный рост проходки горизонтального бурения (ГнБ), что напрямую связано с операциями ГРП: в настоящий момент в Западной Сибири, на которую приходится большая часть добычи, 80% проходки в бурении приходится именно на горизонтальное, в среднем по России этот показатель составляет 70%. Для сравнения в США, где рынок горизонтального бурения развивался быстрее, в ключевых регионах добычи (Пермский и Игл-Форд) доля горизонтального бурения составляет 90%.

В Соединенных Штатах сегмент ГРП показывает в разы большую нагрузку на флот. Это значит, что даже при существующей инфраструктуре России предстоит пройти значительный путь наращивания мощностей и эффективности.

Прогнозная потребность: цифры горизонта

Мы ожидаем, что в Западной Сибири к 2030 году достигнем 90% доли ГнБ, а к 2035-у по всей стране в среднем доля ГнБ составит те же 90%. В связи с этим, по нашим оценкам, к 2030 году потребность в России составит порядка 220 флотов, а к 2035 году — уже 250. Это означает необходимость ежегодного прироста в среднем на 20 флотов, половина из которых приходится на восполнение выбывающих — техника физически изнашивается, и даже при умеренной эксплуатации требует замены (при этом эта доля будет расти в связи с активными закупками китайских флотов, чей технологический ресурс ниже, чем у западного оборудования).

Если этот тренд не будет учтен в стратегиях компаний, отрасль может столкнуться с дефицитом мощностей уже в первой половине 2030-х. При этом растет необходимость в повышении эффективности операций, высокой утилизации оборудования, а также наличия компетентных кадров. Под повышением эффективности мы имеем в виду прежде всего снижение непроизводительного времени, а также рост времени наработки на отказ.

Одним из драйверов повышения эффективности может стать внедрение жестких внутренних стандартов компаниями, а также рост инвестиций в обучение сотрудников.

Импортозамещение и локализация

Сегодня Россия сохраняет зависимость от импорта по ключевым компонентам флота: насосным агрегатам, программному обеспечению, отдельным комплектующим. При этом есть положительная динамика: ряд машиностроительных компаний в кооперации с нефтесервисом запускают локализованные решения.

В перспективе трех-пяти лет мы можем говорить о формировании собственных компетенций по производству практически полного цикла. Критично вырастить собственные компетенции по материалам (износостойкие стали, покрытия, эластомеры) и по программному обеспечению, чтобы не застрять на "черных ящиках" без доступа к алгоритмам. Но для этого потребуется координация государства, нефтегазовых лидеров и инжиниринговых центров.

Важно понимать, ставка на собственное производство — это не только снижение уязвимости, но и вопрос стоимости. Импортные решения в условиях санкций и валютной волатильности ведут к росту себестоимости проектов. Локализация способна переломить этот тренд, особенно если будет сопровождаться развитием инженерных школ и цифровых платформ для управления ГРП.

Экономика и стратегия: окно возможностей

Экономика флотов ГРП — это баланс капитальных затрат на обновление и операционных расходов на поддержание. В сценарии сохранения зависимости от внешних поставщиков Россия рискует увеличить издержки на добычу в стратегически важный период. В альтернативном сценарии — при активной локализации и развитии собственных производственных мощностей — мы получаем возможность не только закрыть внутренний спрос, но и предлагать сервис за рубежом.

Так же важно продолжать обсуждать вопрос взаимодействия заказчиков с подрядчиками – лучшие мировые практики говорят о том, что мотивация за счет премии за результат демонстрирует серьезный позитивный эффект в контексте сотрудничества. Так же зачастую в технологических сегментах, таких как ГРП, минимальная цена не является основным критерием для отбора поставщика – зачастую новые и эффективные технологии стоят дороже, но возврат на эти инвестиции существенно выше – соответственно тут нужен симбиоз традиционного закупочного и инвестиционного подходов.

Сегодня перспективным направлением выглядит Ближний Восток, где гидроразрыв пласта набирает обороты и востребован сервис с высокой мобильностью и гарантированной надежностью. Для российских компаний это шанс превратить импортозамещение в экспортную историю, выйти на новый уровень конкурентоспособности.

Региональный фактор: где будет спрос

Основной спрос на ГРП в горизонте 2030–2035 сосредоточится в Западной Сибири, где продолжается разработка сложных коллекторов, а также в Восточной Сибири и Арктике, где без интенсивного сервисного сопровождения невозможен ввод новых проектов.

Это означает, что нагрузка на парк будет неравномерной, и потребуется гибкость в логистике и управлении флотами. Потребуется и определенная техническая и экономическая гибкость как со стороны подрядчиков оказывающих услуги ГРП (формирование высокомобильных флотов), так и со стороны заказчиков (понимание стоимости мобилизации флотов в удаленные районы и трансляция этого в контракты).

Выводы: ключ к устойчивости добычи

Развитие флотов гидроразрыва пласта — это один из главных вызовов отрасли на горизонте 2030–2035 годов. Без масштабного роста парка и технологической независимости Россия рискует столкнуться с ограничением добычи по негеологическим причинам. В то же время именно здесь кроется окно возможностей: создать собственную школу ГРП, сформировать экспортный продукт в виде сервиса, и тем самым превратить вызовы в конкурентное преимущество.