Азиатская пороховая бочка

Фото: ТАСС/Юрий Смитюк

Мы продолжаем цикл публикаций под рубрикой "Нефтяные войны". Обострение ситуации вокруг Тайваня совпало по времени с новостями о том, что Китай стал крупнейшим импортером российской нефти. Понятно желание РФ найти новых покупателей для сырья, от которого отказывается Запад, развернувший санкционную войну против нашей страны. Но и китайцев привлекают в нашей нефти не только пресловутые дисконты. Эскалация в Южно-Китайском море снова напомнила о том, что Дальний Восток многие десятилетия является потенциальной ареной новой нефтяной войны, способной перерасти в глобальный вооруженный конфликт. Попытки якобы защитить Тайвань – лишь прекрасный повод для США отрезать КНР от поставок энергоресурсов с Ближнего Востока, из Африки и стран АТР. В этих условиях залогом энергетической безопасности Китая становится расширение сотрудничества с Россией. Об этом читайте в авторской колонке доцента Финансового университета при Правительстве РФ Валерия Андрианова.

В массовом сознании понятие "нефтяная война" стойко ассоциируется с ожесточенными боевыми действиями, пылающими нефтяными вышками и трубопроводами, захватом месторождений и объектов нефтегазовой инфраструктуры противника. Но на самом деле данные конфликты в большинстве случаев носят латентный характер, десятилетиями служат зонами особого напряжения в международных отношениях и лишь периодически прорываются наружу в виде открытой военной эскалации. Такой "лопнувший нарыв" мы наблюдаем сегодня в виде обострения отношений США и Китая вокруг Тайваня.

Первый акт трагедии

Так распорядилась природа, что запасы углеводородов, как и всех других полезных ископаемых, распределены неравномерно по территории земного шара. Какие-то страны становятся счастливыми обладателями огромных ресурсных богатств, другие же вынуждены приобретать их у соседей, а иногда, когда мирная торговля по тем или иным причинам невозможна, отвоевывать с оружием в руках. Одним из таких относительно бедных углеводородными запасами регионов стал Дальний Восток. Конфликтный потенциал данного фактора проявил себя в тот момент, когда в регионе появилось первое индустриально развитое государство, бросившее вызов западным державам, – Япония.

Нападение японцев на американскую базу Перл-Харбор (7 декабря 1941 года), спровоцировавшее вступление Соединенных Штатов во Вторую мировую войну, остается одной из самых трагических страниц истории США. И во многом это событие имело именно нефтяную подоплеку. В августе 41-го США и Европа ввели эмбарго на поставки нефти в Страну Восходящего Солнца вследствие оккупации Японией территорий Китая и Французского Индокитая. Как известно, островное государство не обладает собственными нефтяными запасами, а его стремительно возраставший военный потенциал требовал все больших объемов горючего.

Поэтому японские власти оказались перед дилеммой: либо умерить свои милитаристские амбиции, либо захватить нефтяные месторождения в Голландской Ост-Индии (ныне Индонезия) и в британских колониях. Чем все это завершилось, прекрасно известно: Юго-Восточная Азия на четыре года превратилась в театр военных действий. Японии удалось оккупировать нефтяные месторождения, но не получилось наладить безопасную транспортировку сырья в метрополию – японские танкеры массово уничтожались американским флотом и авиацией. В результате к концу войны страна подошла в состоянии жесточайшего дефицита энергоресурсов. Топливо для боевой техники приходилось получать из… маслянистого сока плодов дерева ханга (питтоспорум смолоносный).

Новый лидер – старые проблемы

С поражением Японии энергодефицит дальневосточного региона на какое-то время перестал быть casus belli. Но ненадолго. Появление нового регионального лидера – Китая – вновь поставило ребром вопрос о надежности поставок энергоресурсов в регион. "Мастерская мира", в которую в короткое время превратилась Поднебесная, требовала роста потребления энергии прямо-таки в геометрической прогрессии. Но и огромный по территории Китай (как и маленькая Япония) в целом обделен углеводородными запасами. Так, по данным ВР Statistical Review of World Energy за 2021 год (в обзоре ВР за 2022 год данные по запасам не приводятся), доказанные запасы нефти в КНР составляют всего 3,5 млрд барр., или 1,5% от мирового объема, газа – 2,7 трлн куб. м, или 4,5% от общемирового показателя. Добыча нефти в Китае в 2021 году составляла без малого 4 млн барр/сут (2,4% от глобального объема), газа – 209,2 млрд куб. м (8,1%).  Для сравнения: доля КНР в мировой экономике достигает 18%.

Поэтому не удивительно, что одной из главных задач КНР является обеспечение своей энергетической безопасности. Традиционно власти страны пытались решить ее, с одной стороны, за счет развития собственного ТЭК (включая активное использование ВИЭ), а с другой стороны, путем максимальной диверсификации источников импорта энергоресурсов.

Так, по итогам 2021 года импорт нефти Китаем составил 512,9 млн т (на 5,4% меньше, чем годом ранее). При этом первое место по объемам поставок заняла Саудовская Аравия –  87,56 млн т, второе – Россия (79,64 млн т), далее следуют Ирак (54,07 млн т), Оман (44,81 млн т) и Ангола (39,15 млн т).

Поставки природного газа в Китай (по трубопроводам и в виде СПГ) в прошлом году увеличились на 17%, до 158,6 млрд куб. м. Крупнейшим поставщиком стала Австралия (40,616 млрд куб. м), затем идут Туркменистан (31,5 млрд куб. м) и Россия (16,1 млрд куб. м).

Арена для третьей мировой

Но стратегия Китая по диверсификации источников импорта энергетического сырья является достаточно уязвимой. И дело здесь в том, что до 80% объемов китайского импорта нефти и газа (и до 40% трафика всей мировой торговли) проходит через Южно-Китайское море. Кстати, в этой же акватории, по данным специалистов Геологической службы США, залегают значительные запасы углеводородов: 11 млрд барр. нефти и 5,9 трлн кубометров газа, что значительно превосходит все доказанные запасы Поднебесной. А по оценке китайских ученых, в недрах Южно-Китайского моря находятся еще более огромные ресурсы: 230 млрд барр. "черного золота" и 16 трлн кубометров "голубого топлива".

Поэтому не удивительно, что Южно-Китайское море стало региональным яблоком раздора. Китай, Бруней, Вьетнам, Малайзия, Филиппины, а также не признанный мировым сообществом Тайвань заявляют свои права на эти акватории и на два располагающихся там архипелага: Парасельские острова (претендуют Китай, Вьетнам и Тайвань) и Спратли (Китай, Бруней, Вьетнам, Малайзия, Тайвань и Филиппины). Понятно, что в эти, казалось бы, чисто региональные разборки активно вмешиваются вездесущие США, которые получили благодаря этим территориальным спорам прекрасный инструмент давления на  своего главного экономического и политического конкурента – Китай.

Нет недостатка в сценариях – как на уровне "диванной аналитики", так и воплощенных в серьезные исследования, согласно которым третья мировая война начнется с вооруженного конфликта в Южно-Китайском море с последующей блокировкой Малаккского пролива флотом США и отрезанием Китая от поставок углеводородного сырья морским путем.

К примеру, в прошлом году в США в свет вышла книга "2034: роман о грядущей мировой войне", авторами которой стали бывший верховный главнокомандующий силами НАТО в Европе адмирал Джеймс Ставридис и ветеран боевых действий писатель Эллиот Акерман. Как прогнозируют авторы, в 2034 году произойдет полномасштабное столкновение США и Китая в Южно-Китайском море, которое перерастет в "глобальный пожар".

Хотя события последнего времени указывают на то, что этот кошмарный сценарий может реализоваться и раньше.

Блокады не получится

В последнее время мы стали свидетелями того, как США, с одной стороны, пытаются наступить на самую больную мозоль Пекина – зависимость от внешних поставок энергоресурсов, а с другой стороны, наращивают уровень эскалации в Южно-Китайском море, воспламеняя десятилетиями тлевший пожар "большой нефтяной войны".

Так, в 2021 году был создан по сути антикитайский альянс в составе США, Великобритании и Австралии (AUKUS, по первым буквам стран-членов), в орбиту которого пытаются втянуть и другие страны региона. В ответ Пекин на некоторое время прекратил закупки австралийского угля, игравшего заметную роль в энергобалансе КНР. Эти локальные "угольные войны" могут стать прологом к гораздо более масштабным конфликтам, охватывающим не только энергетику и экономику.

Недавнее обострение ситуации вокруг Тайваня, грубое вмешательство США во внутренние дела КНР – это по сути очередной акт войны за господство в Юго-Восточной Азии. Проамериканская "остров-крепость" служит прекрасным форпостом для усиления военного присутствия США в регионе, и ее потеря означала бы поражение Вашингтона в этой длительной войне. Вместе с тем, начало военной операции Китая по возвращению Тайваня стало бы прекрасным поводом для Белого дома пустить в дело "энергетическое оружие", то есть отрезать Поднебесную от поставок энергетического сырья путем блокировки основных морских путей в Южно-Китайском море (это не только нефть и СПГ с Ближнего Востока и из Африки, но и уголь из Австралии и Индонезии). Так что все готово для нового раунда "большой нефтяной войны".

Ответные действия Пекина вполне ожидаемы и разумны. Это не только демонстрация своей военной мощи, но и укрепление энергетического партнерства с Россией. В июне нынешнего года Китай впервые стал основным потребителем нефти из России, опередив Европу. Поставки из РФ в КНР выросли до 2,1 млн барр/сут, заняв 20% китайского рынка, при этом экспорт в Европу составил 1,8 млн барр/сут.

Видимо, к китайским властям приходит понимание того, что диверсификация диверсификацией, но в условиях эскалации международных конфликтов по всему миру, в том числе в Южно-Китайском море, крайне важно иметь надежный источник снабжения энергоресурсами, который не подвержен значительным политическим рискам. И именно в роли такого источника выступает сегодня Россия.

Таким образом, попытки США развязать очередную нефтяную войну вновь приводят к эффекту, противоположному ожидаемому Вашингтоном. Санкции и игра мускулами не впечатляют ни Москву, ни Пекин, а служат лишь еще одним стимулом для укрепления отношений между Россией и Китаем. И к этому альянсу, безусловно, будут присоединяться (и уже присоединяются) многие страны мира, уставшие жить под дамокловым мечом американской угрозы и на пороховой бочке потенциальных энергетических войн.